Алексей Цветков "Про Магритта":
В 1916 году в Цюрихе он встретился с дадаистами и был крайне впечатлен их отношением к миру и манерой в искусстве. Дадаисты объяснили Магритту, что непременно нужно быть большевиком и марксистским диалектиком, читать Татлина и аплодировать Ленину. Устроившись после этого на завод дизайнером обоев, Магритт ходил там на собрания рабочих и вообще всё делал, как советовали дадаисты.
Впрочем, кое-какой политический опыт у него на тот момент уже был. Будучи студентом Академии изящных искусств, Магритт возглавил там протесты против увольнения одного из преподавателей, которого преследовали за социалистические идеи.
Магритт делал плакаты для бастующего текстильного профсоюза. Но этого оказалось недостаточно. В начале 1930-х сюрреалисты (во главе с Андре Бретоном) выставили Магритту условие — если он хочет быть с ними, ему пора вступить в коммунистическую партию. Магритт легко на это согласился, тем более что основателями компартии в Бельгии были его близкие приятели и единомышленники — Жозеф Жакмот и Вар Оверстратен (тоже художник, кстати). В итоге Магритт вступал в компартию трижды (и дважды выходил из неё) — в 1932, в 1936 и в 1945. Поводом для расхождений с бельгийскими марксистами было то, что в тех картинах, где Магритт диалектически изображал обувь как ноги («Красная модель»), товарищи по партии видели не столько диалектику, сколько недостаточное уважение к бедности и эксплуатируемым. На это Магритт отвечал в том смысле, что революционное искусство не должно быть плоско-назидательным и оскорбительно «понятным всем».
Всю свою жизнь он занимался ничем иным, как выражением диалектики на холсте. Тело «представляет собой» камень или кость «представляет собой» огонь так же, как товар «представляет собой» продукт, депутат «представляет собой» своих избирателей, а актер на сцене «представляет собой» героя пьесы. В птичьей клетке лежит яйцо, потому что по законам исторической диалектики клетка предшествует птице.
На картине написано ««это не трубка» в том смысле, что пока мы видим на холсте трубку, которой там нет, мы находимся в плену иллюзии, подобной ложному сознанию господствующей идеологии. Поэтому следует изображать не луну за деревьями, но деревья за луной. Чтобы зритель испытывал удовольствие от разоблачения идеологической иллюзии, а не от её гипноза. «Изображение» рушится вниз вместе с осколками окна, «сквозь» которое оно было нам «видно». Оптическая иллюзия равна идеологической. Любое «изображение» это всегда политика образов. Объективное отражение в зеркале невозможно потому что мы видим там всё ту же «спину» субъекта.
У нас в стране Магритт вошел в моду в самом конце 1980-х и перестроечная интеллигенция видела в нём «загадочное», «таинственное» и «необъяснимое» искусство, напрочь игнорируя его марксистские убеждения и диалектический взгляд на вещи и отношения. Аллергия на всё «красное» в позднесоветском обществе достигла столь массовых масштабов, что везде, где тогдашний интеллигент встречал диалектику, он видел вместо неё мистику или метафизику.
